В городе готовились к большому мероприятию, Михаила Семеновича выбрали в оргкомитет. Он никогда не был ни большим чиновником, не бывал в аппартаментах, где обосновались крупные руководители. Он был простым работягой. Зачем выбрали в оргкомитет — он не знал. Может, нужен был им представитель рабочего кпасса? Для отвода глаз. Михаил Семенович не отказался, добросовестно ходил на заседания. Хотя быстро догадался, что от него толку никакого. Сидел на их толковищах, иногда согласно кивал головой. Если, конечно, спрашивали его мнение. Сам иичего не предлагал, не советовал.
Мероприятие, с божьей помощью, прошло нормально. А вечером Михаила Семеновича пригласили на банкет. Он не отказался, хотя толком не знал, с чем этот банкет едят. И вместе с другими приглашенными пришел в ресторан. Разделся, вошел в довольно большой зал. И замер. Длинный стол посередине, а на нем чего только не было! Если сейчас спросят, что там было, не вспомнит всего — незнакомые, никогда прежде не пробованные кушанья! Только вот стульев не было. Стоя расположились вокруг стола. «Боже мой, водки и вина сколько!» — подумал Михаил Семенович.
Разлили, чокнулиеь, выпили. Хотел Михаил Семенович ложкой зацепить что-то вкусное на вид, красиво разложенное на блюде, похоже, рыбное, но вдруг сердце защемило. В голове промелькнула мысль: «Вот бы этим сына, Ваньку, угостить или жену, Анну! — Ложка повисла над тарелкой. — Они же никогда еще такую вкуснятину не пробовали. И вот ту рыбу — тоже. А вот там что-то мясное, и вон там... »
Между тем, налили по второй, выпили. Михаил Семенович снова попытался закусить. И опять ложка повисла над тарелкой. Водка ударила в голову, и почему-то Михаил Семенович рассердился: «Если жена и сын эту еду не ели, то и я не буду. К черту все это! Без этого барского корма жили и дальше жить будем!»
Снова выпили. Михаил Семенович осмелел и принялся разглядывать стоящих за столом. Вон там самый главный начальник. Тоже не ест. И пьет мало. Эта еда ему не в диковиику. Конечно, можно выделываться. А пить наравне со всеми должность не позволяет. Михаил Семеиович не стал дожидаться, когда нальют. Сам плеснул себе. И не на доньшко. Выпил. Вот, мол, как надо. Продолжил свои наблюдения, заметил, что трое мужчин с умными лицами в сторонке расположились. Видно, им нельзя со всеми вместе.
Михаил Семенович захмелел. Ни на кого не обращая внимания, снова себе налил. Потом снова, после этого еще. Ни разу не закусив, он быстро опьянел. И не заметил, как ноги унесли его от стола к стоящему в углу креслу. Сел и вскоре уснул, Остальные, негромко переговариваясь, пили и ели. На Михаила Семеновича внимания никто, вроде бы, не обращал. Деликатные...
Михаил Семенович, конечно, не помнит, как все разошлись. Только те трое мужчин, которые в сторонке стояли, остались. Они вытащили откуда-то большие сумки. Затарили в них оставшуюся на столе еду, початые бутылки закупоривали и тоже — в сумки.
— Зачем этого-то пригласили? — кивнув на Михаила Семеновича, проворчал один. — В стельку на дармовщиму напился!
— Как же не пригласить? Гегемон как-никак... Пусть нажрался, зато потом никто не скажет, что рабочим классом пренебрегают, — возразил второй.
— Так, так, — согласился со вторым третий, — Мы работяг не сторонимся, мы их уважаем.
После того, как со стола была убрана вся еда и выпивка, они вынесли тяжелые сумки, погрузили в стоящую возле ресторана машину. Потом, как ребенка, ласково взяли Михаила Семеновича, вынесли из ресторана и в той же машине отвезли домой.
